Итог
В какой-то момент волна неожиданно хлестнула мне в лицо, я хлебнул ртом и носом и стал тонуть. Руки ещё продолжали работать, но ноги онемели. Уже глухо доносился шум воды на сливе в шиверу… Не хватало воздуха. Я держался и снова хлебнул. И в тот момент, когда в глазах поплыли круги, я коснулся уходящего из-под ног дна.
Прежде чем погрузиться в воду, дёрнулся вперёд. Схватил каплю воздуха… Стало мельче, но течение тащило навстречу грозному шуму. Застывшими руками вцепился в камень. Дно медленно поползло влево, ноги потеряли опору, и я снова поплыл. Но голова уже была над водой, я схватил ещё немного воздуха. Снова дёрнулся к берегу, к мелководью, вцепился в камень. "Не утону… Теперь берег мой… Не утону…" Вода, шелестя и что-то лопоча, бежала мимо. В двадцати метрах начиналась шивера.
Отдышавшись, я встал на одеревеневшие ноги, качнулся вперёд, упал. На четвереньках выполз на холодные камни. "Не утону…"
Смутно помню ребят на противоположном берегу, как перетягивал конец основной верёвки, крепил его за камень. Проводник был мал, петля не надевалась на камень, пришлось развязать его и снова завязать. Я прыгал, размахивал руками, чтобы согреться. Ребята о чём-то спорили, наконец Олег Перевезенцев переправился ко мне.
- Ну, силён! Сейчас я костерок сделаю. Мигом, - он бросился в лес и вернулся с охапкой хвороста. Пахучий дымок полез в утреннее небо. Жёлтое пламя нехотя жевало тонкие веточки, отдавала первое тепло. - Как, лучше, а?
Для него я, наверное, был героем, но меня колотила крупная дрожь, в душе тоже было пусто и холодно, не хватало сил играть эту роль, и я старался не смотреть на Олега. А он несколько раз пристально и с любопытством заглядывал мне в глаза.
Потом переправились Разуваев, Наташа Быкова. Довольные собой, возбуждённые переправой над бурным потоком, они тоже на меня смотрели с восхищением и любопытством, а мне в пору было провалиться сквозь землю от этих взглядов.
Вечером у костра я пытался разобраться в своих чувствах и не мог. Единственное, что утешало, то, что страха смерти в душе моей тогда не было. Мысль работала чётко, даже, кажется, слишком спокойно для такой ситуации…
Спустя месяц в турклубе подводили итоги летнего сезона. Председатель бюро пешеходной секции, наш ветеран и признанный авторитет Валерий Зыбин, поднимал по очереди руководителей групп, и они рассказывали о своих походах. Первой выступила изящная Леночка Кашина. Она водила "единичку" по области, чувствовала себя именинницей. "…По дороге на озеро Кщара маленько плутанули, ну и два километра шли по болоту. Было так трудно… По пояс в воде, рюкзаки тянут. Ребята держались молодцами, помогали чем могли. Я думала, не дойду, и не рада была, что взялась за руководство, а они, когда вышли к озеру, нашли силы поставить палатки, развести костёр… Группой я довольна. И ещё, мне кажется, что без этих двух километров поход был бы неинтересным."
Валерий задал ей несколько вопросов, потом предложил высказаться участникам. Встал Вадим Сушников. Радостно улыбаясь, произнёс: "Ещё в такой поход хочу". Ребята заулыбались, а Леночка подарила ему восторженный взгляд.
Я смотрел на них, и в душе поднималась неприязнь. Раздражал их глупый восторг, их ребяческая наивность.
За Леночкой выступал Дима Роженков. Краем уха я слыхал, что у него в группе была какая-то склока, и теперь убеждался в этом. Говорил Дима медленно, с трудом подбирал слова: "В таких походах должно быть единоначалие. Беспрекословное подчинение руководителю. У нас всё выливалось в пререкания. Пока моё распоряжение не обсудят, да с ехидцей, с подначкой, исполнять не будут. И хуже всего, что инициатива шла от тебя, Андрей. Ты весь поход мешал мне своими ухмылками. Я ждал от тебя, как от более опытного, помощи, а ты вредил…"
Андрей Кирсанов сидел в углу. Ехидно бросил: "Мастериться не надо. Тебе говоришь, как надо сделать, а ты наоборот делаешь…" Двое новичков, ходившие в этой группе, сидели рядом с Андреем и тоже ехидно улыбались.
Димка сбился с мысли, говорил ещё минуты две и, махнув рукой, сел. Теперь у него надолго пропадёт охота руководить группами. У меня на Полярном Урале тоже был один участник такой, как Кирсанов. Из-за него все только и думали, как бы поскорее домой вернуться.
Потом выступали Злобин и Найдун. Первый водил "четвёрку" по Прибайкалью. На четвёртый день Литвинова уронила в воду рюкзак, и, пока его вылавливали, всё, что в нём было, промокло. Кончали они поход на грибах и ягодах. "Получилось действие группы в экстремальных условиях. Но выдержали мы это испытание неплохо: никто не жаловался, все понимали сложность ситуации и то, что от выдержки зависит наша жизнь. Мне очень понравилась эта деловитость группы, строгость, если хотите".
Ребята Злобина держали себя героями, и это снова больно задело меня. Найдун же практически ничего не сказал о своём походе. Вот натура: тишком, молчком - ничего не узнаешь, и всегда у него всё без приключений.
Когда очередь дошла до меня, я с новой силой почувствовал опустошённость. В сущности, наша "тройка" завершилась благополучно: маршрут прошли весь, разногласий не было. Я коротко описал пройденные перевалы, дал характеристику группы и хотел было садиться, как Лена попросила: "О переправе расскажи".
Глаза её блестели жадным любопытством. "Как тогда у ребят", - мелькнула мысль. Мне показалось, что все как-то напряглись и с любопытством стали смотреть на меня.
- Что о переправе рассказать, полезли, как дураки, чуть не утонул.
- Такое не часто бывает. Это же опыт…
- Я бы предпочёл учиться как-нибудь иначе. Понадеялись на авось.
- Риск - дело благородное, - ввернула Наташа. - Я считаю, место было удобное. Хорошее было место.
Не смогу я им сейчас объяснить. Я не стал спорить, сел. Олег Перевезенцев красочно описал переправу, не забыл при этом упомянуть про мои заслуги, ребята из группы были согласны с ним.
Тогда встал Валерий Зыбин:
- Я позволю себе небольшое заключение по поводу того, что услышал от вас, - сказал он. - Не могу отделаться от мысли, что живёт в вас нехороший душок. Не знаю, как его точно назвать: гонор, что ли. Вы посмотрите: переход по болоту - это же ошибка, а воспринимается как геройство. Андрей развалил группу - и тоже чувствует себя героем. Ни минуты не смущается. Утопили рюкзак, остались без продуктов. Ах, как здорово, голодный переход. У саянцев переправа через Китой. Женька чуть не утонул, а Леночке хочется пощекотать нервы, группа взахлёб расписывает это событие. Похоже, что ваш подход к этим фактам продиктован каким-то чуждым мировоззрением… У нас есть правила организации путешествий, где чёрным по белому написано, что "единичка" - это продвижение по дорогам. Препятствий не предусмотрено.
- Здрасте! Интересно, по-твоему, пыль глотать?
- Технически препятствия начинаются с походов второй категории.
- Так ничего же не случилось. Подумаешь, промокли маленько.
- Дело в отношении: раз нарушил правила - сошло, другой раз - сошло, а на третий или двадцатый не сойдёт. Что значит уронить в воду рюкзак? Вы кто - спортсмены или детский сад?
- Ну и что? Все здоровы.
"Прав Валерий. Год назад и я бы после случившегося задрал нос. А сколько подобных происшествий за семь лет? В каждом походе что-нибудь да на честном слове, где-нибудь, да на авось…"
- Не обижайтесь, - сказал Валерий, - но вы пижоны, а не спортсмены. Сходили в "тройку" и мните себя мастерами. Если хотите знать, мастерство - это безаварийность. Любое происшествие в походе - следствие неподготовленности. Хорошо, что всё обошлось, а могло бы быть и иначе. Нам удобно сваливать на случайности свои ошибки. Но вы хоть не бахвальтесь ими. Не обманывайте ни себя, ни других. Имейте мужество посмотреть на вещи трезво.
"Прав он, прав, - думал я. - Элементарная ситуация: два дня лил дождь, вода поднялась почти на два метра. Посидеть бы денёк чудакам. Вода спадала, явно спадала. Нет, полезли. А потом в Хойтоголе два дня слонялись без дела. И я хорош: поплыл без верёвки. Герой…"
Александр Жулев, кандидат в мастера спорта
